''I want to move on but my feelings too strong
I don't wanna waste time, I don't wanna waste time''
Мне казалось, что я знала абсолютно все, что я знала наперед что сейчас произойдет, что он скажет, что сделает и чем это закончится. Я знала, что уйду с гордо поднятой головой, оставляя за собой едва уловимый аромат любимых духов – любимых и мной и им. Я знала, что для всех, в том числе и для него своим уходом поставлю точку. Но для самой меня это останется иллюзией. Я не смогу жить, да даже существовать без него. Я никогда не смогу забыть его и тем более разлюбить. Мне кажется, что вывести Гарри Стайлза из меня, из сердца, из-под кожи можно только смертью. Самоубийство? Я думала, я невыносимо много думала об этом, но я такая трусиха… А это стало бы решением. У него бы осталось чувство вины, но оно проходит, в отличие от любви. Я схожу с ума, это назойливо чувство сдавливает мне виски. Мне плохо. Мне плохо морально уже три месяца, сейчас мне становится плохо физически, ведь я на пути к тому, чтобы вот–вот второй раз пережить конец. Я едва выжила после первого, что будет теперь? Куда я сейчас пойду? На первую открытую крышу какого-нибудь небоскреба? За сильнодействующим снотворным в аптеку? Я не знаю, я не вижу мира и жизни за пределами двери концертного зала. Резко весь смысл моего существования сместился в одно место – сюда, в одного человека – в него. Немного дрожат руки и покалывает кончики пальцев. Прохладный черный шелк кажется вовсе ледяным в руках. Разжимаю руку и лента летит на пол. Приземляется, некрасиво скомканная. Он что-то еще говорит, кучу каких-то слов, но я не считаю нужным слушать их, они буду резать больнее ножа, ведь я никогда не услышу самых теплых, заветных. Это же так просто. Всего десять букв. Пять слогов. Три слова. Один смысл. Большое значение. Просто огромное для меня. Они вернули бы мне сердце, они бы наполнили его теплом, кровью, не той гнилой жижей, что сейчас течет по моим венам – адовый коктейль из глюкозы, успокоительного и воды с лимоном. Мне срочно нужна операция – удаление чувств. Или же капельница – раствор любви от Гарри Стайлза внутривенно. Но я не смогу получить ничего из этого. Никаких денег не хватит на такие медицинские услуги, мне нечего отдать.
Покалывает уже где-то в запястьях. Будто это идет от рук и распространится по всему телу. Я тихо втягиваю воздух, но тут же резко теряю его, как при ударе поддых – я не чувствую тепла его тела, он снова отстраняется. Всего на метр от меня, но кажется, что улетает на другую планету. Смотрю ему в спину широко распахнутыми глазами, вытягиваю руку и меня накрывает, будто ударяет током – дежавю.
Сон не задался еще с самого начала, когда я пыталась улечься минут сорок. Ворочалась, то мне что-то давило, но становилось холодно, то вдруг резко жарко. Звук часов раздражал – отключила. Тишина напрягала – открыла окно. Собака за окном давила на нервы – включила музыку. Неподходящие композиции шли одна за одной – с яростью выдернулась наушники и откинула айпод на соседнюю подушку. Три часа ночи, мне вставать через пять часов. Пыталась просто отключить мозг – закрывая глаза получала диафильм из отрывков когда-то счастливой жизни. На лбу выступила испарина, холодная – как результат моих яростных стараний не думать. Слабая, как всегда, я не могу даже справиться со своими мыслями. Уснула только минут еще через тридцать. И очень зря. Я видела его, видела совсем рядом. Чувствовала руки на талии, на бедрах, он поглаживал через тонкую ткань, прижимал к себе и целовал щеки, висок, лоб, терся носом о волосы, запускал руку на затылок. Я чувствовала полное умиротворение, как чувствует себя маленький ребенок в объятиях матери. Кажется даже мурлыкала довольно. Он что-то сказал, я ответила и подняла взгляд на его лицо. Густые брови нахмурены, уголки губ опущены, взгляд стеклянный. «Что такое?» - все, что я могла сказать. Он легко толкнул меня в грудь и приказал бежать. Куда, зачем, почему – я не могла понять. Стояла как вкопанная ему назло. Я обещала никогда его не бросать и не брошу. Он смотрел с такой боью, что щемило сердце. А потом и вовсе повернулся спиной. Я протянула руку, подалась вперед – но не смогла дотянуться. Пыталась сделать шаг – ноги будто приклеены. Облизала нервно губы – они почему-то дико болели. Накрывало холодной паникой, вздохнула и уверенно повторила попытки – ничего. А он так и стоял. Резко раскинул руки в стороны и мне стало действительно страшно. Я закричала – но не слышала своего голоса. Медленно на моих глазах его руки покрывались паутиной. Она обволакивала моего мальчика, будто он был жалкой мухой, попавшейся в сети паука. Склизкая мерзкая паутина оплетала его всего, а он даже не шевелился. Я пыталась сорваться с места, пыталась докричаться – без толку. Меня всю колотило от страха и ужаса. Вокруг пропало все: пол, стены, потолок. Был только яркий свет, от которого резало глаза. Я прищурилась, но не отводила взгляда от него. Но прошло мгновение – и огромное темное пятно с восьмью лапами поглотило его, поглотило моего мальчика. Меня нехило трухануло и с криком я подскочила на кровати. Меня трясло, дыхание сбилось, волосы были мокрые и холодные на затылке. Из наушников, лежащих рядом, плавно текла какая-то спокойная мелодия. Я подхватила их, сунула в уши и поднялась с целью выпить холодной воды и убедить себя, что это был просто сон.
Я резко втянула воздух в легкие, чуть не задохнувшись от воспоминаний об ужасном сне. Захотелось рвануть к Гарри, впечататься в его спину и крепко-крепко сжать, чувствуя тепло его тела, чувствуя, что он тут, он рядом, он живой, нет никакой паутины и его не поглотит пустота. Но разве я могла? Разве посмела бы я перебороть свою гордость? Это была самая худшая наша с Гарри черта. Умирая, когда уже ясно виден конец, когда мы готовы к смерти, когда мы уже открываем ей дверь, когда загибаемся – мы все равно никогда не осмелимся сказать «нет» гордости и перебороть самих себя. Мы чертовски слабые по одиночке. Если мы не чувствуем друг друга рядом, то мы никогда и не сможем оттолкнуть гордость в сторону и жить, дышать полной грудью. Жалкие, никчемные, мы только кичимся тем, что такие сильные, на самом же деле самые настоящие трусы.
Заставляю себя отдернуть руку назад, держу ее второй за запястье и прижимаю к груди, дышу шумно, кажется, даже слишком. Покалывает уже не уровне локтей. У меня ощущение, что это паралич, который стремиться к моему аппарату жизнедеятельности. Он надеется выключить его и облегчить мои страдания. Скорее же, пока я наслушалась лишнего, пока мое сердце, которое где-то у него, там, в груди, не разорвалось второй раз – на этот раз ничего уже его не склеит обратно.
Делаю глубокий вдох и перестаю дышать, когда он начинает говорить. Слишком громко, я чувствую даже каждое движение_расширение легких, они мешают мне думать, слушать, воспринимать. Я даже прикрываю глаза, сразу вижу какие-то синие кружочки, скачущие плавно, убаюкивающие. Тишина… Слышу удар сердца Гарри будто совсем в ушах. Затем тихий писк надежды и!...
И треск, с которым надежда разбивается. Я слишком хорошо его знаю, пора понять, признать, отпустить, в конце концов. Выдыхаю шумно, заглушая собственные мысли и делаю шаг к двери, небрежно наступая на черную ленту, одиноко лежащую на полу. Хочу сбежать и отключиться где-нибудь. Быстро шагаю к двери, я даже не хочу ему ничего отвечать. Но… слышу что-то и останавливаюсь непроизвольно, будто ноги сами так решают. Прислушиваюсь к его хриплому голосу…
- Но знай, я любил, люблю, и всегда буду любить только тебя
Рукой, что я так отчаянно до сих пор прижимала к груди чувствую. Не что иное как удары. Бьет и в уши будто колокол. Опять, бьется. Не мое – его. У меня, здесь. В груди. Замираю и не могу двинуться с места. Не могу поверить в происходящее. Как в обратной перемотке моя надежда собирается воедино по осколкам, снова поселяется внутри, и она, будучи будто чистоплотной хозяйком дома, быстро очищает мою душу от гнили. Мне легче дышать. Мне легче. Я снова дышу, я снова живу. Я не могу поверить. Стою и лишь ресницами хлопаю, глядя в дверь, за которую собиралась сбежать от своего счастья. Глаза тут же становятся влажными, а мне становится душно. Глубоко и шумно вздыхаю, вытягиваю руку, толкаю дверь, чтобы пустить немного вечернего воздуха внутрь. Прохладный ветер обнимает меня, развевает волосы. Я даже слабо улыбаюсь. Выгляжу, должно быть, ужасно глупо. Несколько глубоких вдохов подряд, и я отпускаю дверь. Она хлопает негромко, а я быстро моргаю и пускаю слезы бежать по щекам. Это случилось. Черт возьми, мы несколько лет к этому шли, и это произошло. Я чувствую себя фениксом, возродившимся из пепла.
Слышу удар сзади. Еще один. Резко поворачиваюсь и вижу, как мой мальчик, словно сам не свой, колотит стену, он не в себе, я вижу его влажные щеки и несколько быстрых и шикроих шагов оказываюсь у него за спиной. На этот раз нет смысла держать себя, заставлять не делать того, чего хочу. Я кладу руки ему на лопатки, тихо шепчу «тише, тише» и утыкаюсь носом в сгорбившуюся спину. Мой теплый, мой хороший. Глажу руками по спине, бокам, завожу их вперед и сцепляю в замок у него не животе, обнимая. Вжимаюсь в широкую спину. И вот оно то самое чувство безопасности, умиротворения и безграничного счастья – просто обнимать его и чувствовать рядом.
- Твоя жизнь – моя жизнь. Одно счастье на двоих.
Всхлипываю тихо, но плакать уже не хочется. Нет смысла. Все встало на свои места, все теперь так, как должно быть. Мы должна были помучаться, чтобы осознать, насколько наши чувства глубокие, насколько мы нужны друг другу. Мы должны были пройти через всю эту боль, через все эти недоразумения. И теперь своими страданиями мы заслужили огромную порцию счастья.
Он разворачивается, и я оказываюсь в его объятиях, в самых родных руках в мире. Закрываю глаза, прижимаюсь щекой к его плечу и размеренно дышу.
- И я тебя люблю. Люблю сильнее всего на свете. Даже сильнее, чем еду.
Тихо усмехаюсь, крепче обнимая, чувствую его губы на лбу, на виске. Его горячее дыхание обжигает, но я настолько замерзла, что тянусь к этому теплу. Я чувствую биение наших сердец – с этой минуты навечно в унисон.
‘’ Ugh, for every last king need a queen
If you love me now then forever hold this ring
Hold me down, defend it, hold me down, no witness
You always got so much pride but once you look in my eyes
It's over, you even told me about you when you was younger
How your father abused you, I let you cry on my shoulder
No tissue, just short sleeve, tears see-through
Our lives equal, thinking what you been through ''
Только по-настоящему потеряв человека мы начинаем понимать, насколько важную роль он играл в нашей жизни. Гарри в моей жизни – не просто роль, не просто персонаж. Он – это я. Это часть меня, это моя жизнь, моя любовь, это сценарий всей моей жизни, а разве может быть хоть одна постановка без сценария? Он – это все персонажи, все актеры вместе взятые – разве кто-нибудь когда-нибудь ставил спектакль без актеров? Я без него, как кино без кинокамеры. Как сладкая вата без сахара. Как костер без огня. Как лед без воды. Меня попросту Н Е С У Щ Е С Т В У Е Т Б Е З Н Е Г О.
Я была слегка пьяна им, слегка пьяна счастьем, пока сидела оставшееся время концерта. Рядом стоял Пол, иногда косо на меня поглядывающий – со стороны действительно могло показаться, что я под каким-то сильнодействующим наркотическим веществом. И так и было. И название этому веществу – Гарри Стайлз. Я не могла спустить улыбки с лица, глядя на него. Не могла оторвать от него взгляда, не могла им насытиться. И никогда не смогу.
После концерта он сразу оказался снова рядом. Откуда-то достал цветы, любимые тюльпаны – кому-то из персонала небось пришлось бегать в цветочный. Улыбаюсь немного смущенно – все так нелепо. Я будто вижу его впервые, я будто влюбленная школьница, я будто девственница. Он вгоняет меня в краску, я боюсь ляпнуть что-то не то вдруг и испортить все. Смущаюсь – удивительно. Мы едем в его машине к нему домой. Я чувствую родной запах, чувствую тепло, исходящее от Гарри, даже сидя на соседнем сидении. Он включает музыку негромко, и я чуть улыбаюсь. Играет знакомая композиция Tyga – Love game. Заставляю себя оторвать взгляд от красивого профиля парня и смотрю в лобовое стекло. Так спокойно. И вот теперь нет лишних мыслей. Штиль в моей голове. Облизываю губы и откидываюсь на спинку сидения, снова смотрю на него. Не могу наглядеться. Придвигаюсь немного ближе и совсем осторожно кладу руку на его колено, чуть поглаживая через грубую ткань джинс. Улыбаюсь. Я и забыла, как рядом с ним хорошо.
Мы приехали довольно скоро за счет быстрой езды Стайлза. Из-за немного приоткрытого окна кончики пальцем замерзли. Успеваю немного потереть их о парку, прежде чем Гарри галантно открывает мою дверь и помогает выбраться из машины.
- Range Rover? Дорого и солидно. Ты не меняешься.
Улыбаюсь легко. Держит меня за руки, такой сейчас нежный, такой родной, ласковый.
- Немножко. Пошли в дом.
Греет мои руки, а потом я снова оказываюсь в его объятиях – времени нет, земля остановилась, весь мир пошел к черту. Просто потому что я прижата к его груди, потому что он здесь. Целует в макушку, отчего улыбаюсь ему куда-то в ключицы. Он снова произносит заветные слова, от которых у меня идет дрожь по всему телу.
- И я тебя люблю. Больше жизни.
Чуть отстраняюсь, чтобы поднять голову и заглянуть ему в глаза. Честные, чистые, и, действительно, полные любви. В его глазах она приобретает еще более потрясающий облик. Чуть шмыгаю носом, а потом тянусь к его губам и, едва касаясь, нежно целую, быстро, задержавшись всего на пару секунд. А потом улыбаюсь почти ему в губы, делаю шаг назад нехотя и тяну его к дому. Действительно холодно на улице.
Пересекая порог, я чувствую себя как дома, как будто я в родном гнездышке. Стягиваю сапоги, парку оставляю на вешалке, недалеко прохожу в прихожей и поворачиваюсь. Жду его. Гарри быстро справляется со своей обувью, верхней одеждой, и уже через несколько мгновений он снова рядом. Опускаю сумку на пол. Глажу его по груди, увлеченно рассматривая шею, черты лица. Он немного возмужал, заметно похудел и нарастил мускулатуру. Провожу пальцами по его бровям совсем слабо. Он прикрывает глаза, и я едва касаюсь век. Обвожу синяки под глазами – уставал, не высыпался. Глажу по скулам, щекам, касаюсь пальчиками губ и улыбаюсь, тут же чувствуя и видя и его улыбку. Все стало еще более интимным, чем было раньше. Когда оголены чувства все меняет свои цвета, краски, все видится иначе. Мне нравится то, что я вижу, что ощущаю. Я не хочу никогда терять это чувство.
- Пошли в ванну?.. Я, и правда, замерзла…
Помню, еще с давних времен я помню, что у его огромная ванна, всегда много вкусное ароматной пены и где-нибудь в шкафчике завалялись свечи. Это то, что сейчас нужно. Раньше мы часто обсуждали такой вариант проведения вечера, но стоило нам начать все подготавливать к подобной романтика – срывались и наслаждались друг другом у камина, даже не позаботившись о том, чтобы добраться до кровати.
- Я включу воду. Принеси свечи.
Шепчу ему в самые губы и не могу удержаться от еще одного поцелуя. У него мягкие и сладкие губы. Таких ни у кого нет. И никогда и не будет.
